7


  • Учителю
  • Из Феликса Кривина. Короткие притчи для старшеклассников. По чужим нотам

Из Феликса Кривина. Короткие притчи для старшеклассников. По чужим нотам

Автор публикации:
Дата публикации:
Краткое описание:
предварительный просмотр материала

Азбука нравственности

Ударим сатирой по … язвам общества

В сегодняшнем номере газеты мы печатаем три полусказки Ф.Д.Кривина: «По чужим нотам», «Соседки», «Мемуары» и две басни И.А.Крылова «Совет мышей», «Собачья дружба».

По чужим нотам

Скворец пошел на повышение: его назначили Соловьем. Сидит Скворец в кабинете и вникает в соловьиные дела: сегодня ему придется выступить на расширенном заседании заведующих секторами до, ре, ми, фа, соль и ответственных работников Управления по согласованию диссонансов. Остается только набросать выступление. Скворец нажал кнопку, и в дверях неслышно появился начальник Соловьиного кабинета Воробей.

- Набросай-ка, голубчик, несколько нот по канареечному вопросу. Только, знаешь, в таком, мажорном духе.

Начальник Соловьиного кабинета вызвал к себе в кабинет свою заместительницу по работе среди женщин Ворону.

- Тут, товарищ Ворона, насчет канареек нужно что-нибудь придумать. Тащи сюда нотную энциклопедию и займемся… Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы заниматься плагиатом, показывая всем, какой ты умный и значимый, нужно просто слизать чужие мысли, но сделать это так умно, чтобы ни у кого не возникло сомнения, что это не ты придумал. На это надо иметь особые организаторские способности. Весь аппарат Соловья целый день трудился над выступлением. Вечером Скворец выступал на расширенном заседании Управления, поклевывая лежащую перед ним плотную стопку бумаг, используя чужие мысли, наработки, выдавая их за свои, он начал:

- Чик-чирик! Карр! Чик-чирик!

Заведующие секторами и ответственные сотрудники Управления слушали, зевали, но не удивлялись: к таким выступлениям они давно привыкли. И во времена бывшего Соловья Дрозда, и во времена Чижа, и во времена Зяблика, - всегда выступления на любую тему звучали одинаково: «Карр! Чик-чирик!» А когда его убрали из Управления, то его «Чик-чирик, карр все быстро забыли, ведь он ничего не изменил, а только и знал, что пел по чужим нотам…

Соседки

Вот здесь живет Спесь, а через дорогу от нее - Глупость. Добрые соседки, хоть характерами и несхожи: Глупость весела, недалека и болтлива, Спесь - мрачна и неразговорчива, груба, развязана, порой жестока и мстительна. Но - ладят.

Прибегает однажды Глупость к Спеси:

- Ох, соседка, ну и радость у меня! Сколько лет сарай протекал, скотина хворала, а вчера крыша обвалилась, скотину прибило, и так я одним разом от двух бед избавилась.

- М-да, - соглашается Спесь. - Бывает…

- Хотелось бы мне, - продолжает Глупость, - отметить это событие. Гостей пригласить, что ли. Только, кого позвать - посоветуй.

- Что там выбирать, - говорит Спесь. - Всех зови. А то, гляди, подумают, что ты бедная!

- Не много ли - всех? - сомневается Глупость. - Это ж мне все продать, все с хаты вынести, чтоб накормить такую ораву…

- Так и сделай, - наставляет Спесь. - Пусть знают.

Продала Глупость все свое добро, созвала гостей. Попировали, погуляли на радостях, а как ушли гости - осталась Глупость в пустой хате. Головы приклонить - и то не на что. А тут еще Спесь со своими обидами.

- Насоветовала, - говорит, - я тебе - себе на лихо. Теперь о тебе только и разговору, а меня - совсем не замечают. Не знаю, как быть. Может, посоветуешь?

- А ты хату подожги, - советует Глупость. - На пожар-то они все сбегутся.

Так и сделала Спесь: подожгла свою хату.

Сбежался народ. Смотрят на Спесь, пальцами показывают.

Довольна Спесь. Так нос задрала, что с пожарной каланчи не достанешь, худая да длинная всегда была, а тут от гордости вытянулась и стала недосягаемой. Некоторые тихонько шептались между собой, что больно ей будет падать с такой. Но она не обращала на это внимания. Недолго пришлось ей радоваться. Хата сгорела, разошелся народ, и осталась Спесь одна-одинёшенька посреди улицы. Постояла, постояла, а потом - деваться некуда - пошла к Глупости:

- Принимай, соседка. Жить мне теперь больше негде.

- Заходи, - приглашает Глупость, - живи. Жаль, что угостить тебя нечем: пусто в хате, ничего не осталось.

- Ладно, - говорит Спесь. - Пусто так пусто. Ты только виду не показывай!

С тех пор и живут они вместе. Друг без дружки - ни на шаг. Где Глупость - там обязательно Спесь, а где Спесь - обязательно Глупость.

Мемуары

Жили на письменном столе два приятеля-карандаша - Тупой и Острый. Острый Карандаш трудился с утра до вечера: его и строгали, и ломали, и в работе не щадили, а к Тупому Карандашу и вовсе не притрагивались: раз попробовали его вовлечь, да сердце у него оказалось твердое. А от твердого сердца ни в каком деле толку не жди. Смотрит Тупой Карандаш, как его товарищ трудится, и говорит:

- И чего ты маешься? Разве тебе больше всех надо? Делай вид, что трудишься, чего это ты выпячиваешься, сгоришь.

- Да нет, совсем не больше, - отвечает Острый Карандаш. - Просто самому интересно.

- Интересно-то интересно, да здоровье дороже, - урезонивает его Тупой Карандаш. - Ты погляди, на кого ты похож: от тебя почти ничего не осталось.

- Не беда! - весело отвечает его товарищ. - Меня еще не на одну тетрадь хватит!

Но проходит время, и от Острого Карандаша, действительно, ничего не остается. Его заменяют другие острые карандаши, и они с большой любовью отзываются о своем предшественнике.

- Я его лично знал! - гордо заявляет Тупой Карандаш. - Это был мой лучший друг, можете мне поверить!

- Вы с ним дружили? - удивляются острые карандаши. - Может быть, вы напишете мемуары?

И Тупой Карандаш пишет мемуары. Конечно, пишет он их не сам - для этого он слишком тупой. Острые карандаши задают ему наводящие вопросы и записывают события с его слов. Это очень трудно: Тупой Карандаш многое забыл, многое перепутал, а многого просто передать не умеет. Приходится острым карандашам самим разбираться - подправлять, добавлять, переиначивать. Тупой Карандаш пишет мемуары…





</ Совет мышей

Когда-то вздумалось Мышам себя прославить

И, несмотря на кошек и котов,

Свести с ума всех ключниц, поваров

И славу о своих делах трубить заставить

От погребов и чердаков;

А для того Совет назначено составить,

В котором заседать лишь тем, у коих хвост

Длиной во весь их рост:

Примета у Мышей, что тот, чей хвост длиннее,

Всегда умнее

И расторопнее везде.

Умно ли то, теперь мы спрашивать не будем;

Притом же об уме мы сами часто судим

По платью или бороде.

Лишь нужно знать, что с общего сужденья

Всё длиннохвостых брать назначено в Совет;

У коих нет хвоста, к несчастью, нет,

Хотя б лишились их они среди сраженья,

Но так как это знак иль неуменья,

Иль нераденья,



Таких в Совет не принимать,

Чтоб из-за них своих хвостов не растерять.

Всё дело слажено; повешено собранье,

Как ночь настанет на дворе;

И, наконец, в мучном ларе

Открыто заседанье.

Но лишь позаняли места,

Ан, глядь, сидит тут крыса без хвоста.

Приметя то, седую Мышь толкает

Мышонок молодой

И говорит: «Какой судьбой

Бесхвостая здесь с нами заседает?

И где же делся ваш закон?

Дай голос, чтоб её скорее выслать вон.

Ты знаешь, как народ бесхвостых наш не любит;

И можно ль, чтоб она полезна нам была,

Когда и своего хвоста не сберегла7

Она не только нас, подполицу всю сгубит».

А Мышь в ответ: «Молчи! Всё знаю я сама;

Да эта крыса мне кума».



Собачья дружба

У кухни под окном

На солнышке Полкан с Барбосом, лёжа, грелись.

Хоть у ворот перед двором

Пристойнее б стеречь им было дом;

Но как они уж понаелись -

И вежливые ж псы притом

Ни на кого не лают днём -

Так рассуждать они пустилися вдвоём

О всякой всячине: о их собачьей службе,

О худе, о добре и, наконец, в глаза глядеть друг другу,

Чтоб только улучить счастливый час,

Нельзя ли друга чем потешить, позабавить

И в дружнем счастье всё свое блаженство ставить!

Вот если б, например, с тобой у нас

Такая дружба завелась:

Скажу я смело,

Мы б и не видели, как время бы летело». -

«А что же? Это дело! -

Барбос ответствует ему. -

Давно, Полканушка, мне больно самому,

Что, бывши одного двора с тобой собаки,

Мы дня не проживём без драки:

И из чего? Спасибо господам:

Ни голодно, ни тесно нам!

Притом же, право, стыдно:

Пёс дружества слывёт примером с давних дней,

А дружбы между псов, как будто меж людей,

Почти совсем не видно». -

«Явим же в ней пример мы в наши времена! -

Вскричал Полкан, - дай лапу!» - «Вот она!»

И новые друзья ну обниматься,

Ну целоваться;

Не знают с радости, к кому и приравняться:

«Орест мой!» - «Мой Пилад!» Прочь свары, зависть, злость!

Тут повар на беду из кухни кинул кость.

Вот новые друзья к ней взапуски несутся:

Где делся с совет и лад?

С Пиладом мой Орест грызутся, -

Лишь только клочья вверх летят:

Насилу, наконец, их розлили водою.



Свет полон дружбою такою.

Про нынешних друзей льзя молвить, не греша,

Что в дружбе все они едва ль не одинаки:

Послушать, кажется, одна у них душа, -

А только кинь им кость, так что твои собаки!



Материал к печати подготовила В.А.Князева









 
 
X

Чтобы скачать данный файл, порекомендуйте его своим друзьям в любой соц. сети.

После этого кнопка ЗАГРУЗКИ станет активной!

Кнопки рекомендации:

загрузить материал